Авто и Техника

Интервью журналиста Леонида Канфера, снявшего скандальный фильм о событиях на линии государственной границы со стороны сепаратистов.

В начале июня в Чернигове завершился первый международный фестиваль документального патриотического фильма Кинодок. Событие малопримечательное, если бы скандал. Среди 20 отобранных работ — фильм, снятый со стороны сепаратистов, На противоположной стороне Луны документалиста Леонида Канфера, пишет Марина Захарова в № 22 журнала Корреспондент от 10. июня 2016.

Многие зрители на показе намеренно вышли из кинозала, чувствовать себя оскорбленными, и если его вещания принес на главной площади города, кто-то из жителей пытался отключить аппаратное.

Жюри, среди которого члены Кшиштоф Занусси, Ада Роговцева, именно этот фильм награжден гран-при единогласно. Все это происходило на фоне продолжающегося скандала вокруг Миротворца и списки журналистов, аккредитованных в разное время в ЛДНР. На той стороне Луны, был снят именно на «ту сторону» журналистов из списка Миротворца.

Репортер разбирается в деталях этой истории вместе с победителем кинофестиваля Леонидом Канфером, дважды лауреат российской ТЭФИ, академиком международной академии телевидения, обладатель золотой медали нью-йоркского международного фестиваля доккино. Вот уже полтора года работает в Украине. Разговор сам собой пошел на журналистику и рекламу.

Политический порядок — не думать

Далеко не каждый имел возможность увидеть ваш фильм, и потому, вероятно, и кривотолков много. О чем все-таки ваш фильм?

— Это три дня из жизни отдельной роты сепаратистов: в бой во время битвы и после битвы. Главный герой — 21-летний пацан из Череповца. Следовательно, его позывной — Череп. Он наслушался по телевизору историй о распятых мальчиках и сожженной Одессе и приехал на Донбасс защищать русский мир.

Я попал с ним в один окоп и снимал его первый бой. Правда, в бою это назвать трудно. Мы сидели под артобстрелом, и я в этот момент записывал с ним интервью. Многие обращают внимание на мои диалоги с ним. Я спросила его: «И когда по телевизору говорят неправду? Не обидно ли будет умирать за дерьмо? Если бы здесь таких, как ты, сюда приходили, может, и не было войны?».

Впервые в кадре мы видели разрыв шаблона, когда Череп не мог четко ответить, и за то, что он пришел, чтобы рисковать жизнью, стрелять в украинцев. И именно в этом главный смысл фильма

Впервые в кадре мы видели разрыв шаблона, когда Череп не мог четко ответить, и за то, что он пришел, чтобы рисковать жизнью, стрелять в украинцев. И именно в этом главный смысл фильма. Он исследование о российской военной вторжение на Украину. Это всего лишь мазок к общей картине. Но очень ясно, очень ясно.

— Тогда почему ваш фильм был принят в штыки черниговским зритель?

— Произошло вот что. Потому что фестиваль заявлен как патриотический, в кинозал привели студентов. Много школьников. Поймите, для патриотического воспитания. Но! Фильм фильме, так. Один фильм — патриотическая жвачка, которую тебе разжуют и в рот положить, и еще один — скажем, как наша, заставляя думать. Дает пищу для размышлений. И здесь нужен зрелый зритель — с повседневным опытом с мировоззрением.

Фильм не то, что принято в штыки. Просто многие стали смотреть. И осуждать то, что не видел, ну, вы сами понимаете… Кроме того, были и чисто технические проблемы: изображение запускаем раз пять или шесть — это все время прерывается. И каждый раз снова. Хотя…

Я думаю, что этот фильм надо показывать везде, где только можно. В конце концов, он, как метко сказал мой друг Айдер Муждабаев, и еще об украинской победе

Я на самом деле рад и благодарен организаторам фестиваля за их, не побоюсь этого слова, гражданский подвиг, когда он спросил меня, хочу установить эту работу. Я думаю, что этот фильм надо показывать везде, где только можно. В конце концов, он, как метко сказал мой друг Айдер Муждабаев, и еще об украинской победе. Из того боя живыми вернулись немногие.

Фото Дмитрия Никонорова

— Вы говорите, что На той стороне Луны — только такое изображение в своем роде на фестивале. Вы сами там были? Что вы можете сказать о других произведениях?

— Сразу скажу: я не буду говорить за всю Одессу. Всей украинской документалки я не видел. Вообще это неблагодарное дело — обсуждать фильмы других претендентов. Так что я не буду останавливаться на конкретных примерах, и я говорю о тенденции, характерные не только для этого фестиваля.

К сожалению, на мой взгляд, ура-патриотизм вымещает и настоящую журналистику, и настоящее искусство кино

К сожалению, на мой взгляд, ура-патриотизм вымещает и настоящую журналистику, и настоящее искусство кино. Подменяет. Понимаете, документальный фильм на способ выражения — многоплановое. Это может быть репортажная документалистика, может быть что-то, что ближе к эссе, докдрама…

Но в любом случае, это некая история. История о чем-то. Может быть фильм ни о чем. Фильм должен давать пищу для размышлений. Не выдавать готовые речевки «Наше дело правое», и заставить думать. Это я во многих фильмах видел. Показывает один очень известный фильм вне конкурсной программы. Фотографии — обалдеть. Монтаж — высший полет. А о чем фильм — непонятно. Все сводится к тому же: вот мы патриоты, мы тут крутые…

— Как вы думаете, что является причиной, почему сегодня запрос именно на это содержание?

— Во-первых, это застарелая советская привычка — думать пропагандистскими лозунгами. Хотя я уверен, что если бы мы, телевизионщики, киношники, предложил зрителю интеллектуальные фильмы, программы на совершенно ином уровне, где они оставляли бы зритель вправе сам делать окончательные выводы, и его требования изменились бы.

Я считаю, что это делается намеренно. Пожалуйста, обратите внимание: на политическом поле правое крыло практически оголен: Правый сектор уже не играет роль, чем раньше. Остальные праворадикальные партии все больше превращаются во фриков и теряет популярность. Вопрос в том, кто сегодня будет в состоянии «оседлать» этот электорат, который рукоплещет простых радикальных решений.

На первый взгляд может показаться абсурдным. Так что культивировать это ура-патриотизм — это не столько вопрос. Это политтехнология тех политических сил, которые готовятся на следующие парламентские выборы. Качество авторитетные журналистика — препятствием на их пути. Не нужно мышления избирателей. Нужны радикалы. Им легко скармливать образ врага. Образ врага — непременное условие их появления или, оставив у власти. И враги могут быть не только Кремль — это мало. Враги могут быть и российские либералы, к слову. И даже журналисты — независимо от того, русский или украинский. Я думаю, что именно отсюда растут ноги у списков Миротворца. Как документалисты, так же как и я, только мешает.

Любить — это глагол

— Когда слово «патриот», как-то поморщились. Что-то имеете против?

— Да, я не люблю слово «патриотизм». Именно под таким девизом станет самой мерзости. Затасканное, замыленное до дыр слово. Очень попсовое. Любовь к стране, так же как и любая другая любовь, интимное дело. О том, что не кричать на каждом углу. Нужно просто взять в руки автомат и идут воевать. Или под венец. Или что-то еще. Без истерик и надрыва. Так, очень женственные. В общем, любить-это глагол.

Для меня патриотизм — честно делать свое дело. Нельзя призывать к патриотизму журналистов, с учетом простую вещь: чтобы он отступил от стандартов профессии и стать на чью-либо сторону

Для меня патриотизм — честно делать свое дело. Нельзя призывать к патриотизму журналистов, с учетом простую вещь: чтобы он отступил от стандартов профессии и стать на чью-либо сторону.

Почему бы тогда не призвать к патриотизму доктора, тот был заложен в спасении людей, не клятвой Гиппократа и гражданской позиции? Или судья? Пусть выносит суждения на основе своих личных представлений о добре и зле. Разве это не бред? Бред. Тем, кто считает, что гражданская позиция для журналистов, прежде всего, совет очень простой: возьмите в руки оружие и идти сражаться. Честно заявите: «Ребята, я ухожу из профессии журналист, до тех пор, пока моя родина в опасности. Я не вижу возможности объединить свои обязанности по отношению к стране, с принципами его работы. Так я ухожу на фронт».

Есть два незыблемых, основные правила для военкоров, работающих по всему миру: прежде чем взять в руки оружие и не носить военную униформу. Для чего? Для того, чтобы противник принял его журналиста сторон конфликта, чтобы он стал мишенью. Это вопрос и безопасности, и соблюдение стандарта профессии: мы только профессиональный очевидцы. Мы снаружи, а не внутри конфликтов.

Осветить вашу жизнь на оккупированных, неподконтрольных территориях-не значит его оправдывать

Это, конечно, не означает, что мы должны все «понять и простить». Для меня наемники из России, российские военные эксперты, обмануть пропагандой сепаратистов — же врагов. Осветить вашу жизнь на оккупированных, неподконтрольных территориях не означает ее обоснование.

— Мы плавно подошли к теме скандала вокруг Миротворца. Была одна волна — когда мы опубликовали первые списки, то второй — когда страница временно прекратила работу, в-третьих — новые списки…Много говорили о модных потери Украины в глазах той же Европы, потому что в этих списках большинство западных журналистов. Все-таки там тоже фигурировали? В конце концов, снял с «той стороны луны», невозможно было получить аккредитацию?

— Да, конечно, я должен был организовать всю операцию покрытия. В конце концов, это вопрос моей безопасности. О Миротворец уже много раз говорил-переговорено.

Я по-прежнему думаю, что это дерьмо. Такие списки теоретически должны быть заинтересованы спецслужбы, если уже на то пошло, а не обычных граждан

Я по-прежнему думаю, что это дерьмо. Такие списки теоретически должны быть заинтересованы спецслужбы, если уже на то пошло, а не простых граждан. Что будет с журналистами? Они приходят к ним домой с битой? На это означало для публикации? Но дело даже не в этом.

Публикация списков действительно не поняли на Западе. Многие считают, что это предательство. Я это расценил, как предательство. Происходит это так, в Россию мне возвращаться опасно — мой фильм воспринимается как антироссийский, и на мой адрес приходят угрозы. Но и здесь, если исходить из списков, я тот человек, который сотрудничает с террористами».

Мне кажется, победа На той стороне Луны, на кинофестивале — хорошая возможность сможете показать всем, что это не охота на ведьм. Вот фильм-победитель, снятый с другой стороны. Мы ценим работу журналистов и документалистов. Мы должны рассказать и знать правду, что происходит на оккупированных территориях.

Ни один не стыдно

— Возможно, болезненный для вас вопрос: если я знаю, проект Репортерский клуб, в рамках которого был первый показ своего фильма, он будет закрыт? В чем причина? Я, кстати, пыталась найти на веб-сайте канала письма на ваш адрес с победой, но не нашел. Хотя у Еспресо, насколько я знаю, за два года существования не было ни одного крупного профессионального цене. Это связанные вещи?

— Это, наверное, вопрос все еще в канале. Я могу только сказать, что мы сделали свою работу честно и до самого конца. Полтора месяца наш рейтинг только рос, даже когда мы стояли в самых «тяжелых» время в сетке — в субботу вечером, когда зрителю предлагает более легкий развлекательный контент. Нас заметили, о нас начали писать, появился постоянный зритель, который пришел именно на нас…

Желаю канала, чтобы преодолеть все трудности, которые сейчас переживает. Ничего, кроме благодарности, выразить не могу. За полтора года, в повестку дня мы отправились полтора десятка фильмов — ни один не стыдно.

Кроме того, вместе с моим фильмом подвергается еще раз — Спасибо за службу! нашего автора Дарьи Давыдовой. Это история о том, с чем сталкиваются ветераны нынешней войны, после возвращения домой. Это и бюрократизм, и бездушие, и откровенный цинизм государства, которое отказывается помогать раненым добровольцев.

Центральная история воин Наталия Кубышкина, попавшего под артобстрел в Песках. У него трудная травмы головы, при котором, как правило, не выживают. И он выжил. А потому, что воевал в Правом секторе, ему не положен статус ветеранов боевых действий. И без этого условия не может быть никакого бесплатного лечения. Сейчас живет только благодаря волонтерам. Исключительно. И я скажу вам тайну, это тоже история о патриотизм. И его отсутствие. Вообще все, буквально любую тему, должен быть представлен через героев, через их истории. Только тогда это цепляет. Это аксиома документалистики.

— Что они будут делать дальше? Вернуться в Россию?

— И что мне там делать? Ждать, пока отморозки, отправляющие на войну пушечное мясо, как мой Череп, придут и настучат мне по голове? Нет, в Россию возвращаться очень опасно. И тем не менее я надеюсь, что мой опыт будет востребован, здесь, на Украине.

В нашем случае нет необходимости иметь дело с контрпропагандой, перевод в той же «киселевых». Достаточно говорить правду

Я, наверное, романтик, но как-то я все еще думаю, что журналистика сильнее пропаганды. И поэтому у нее в Украине есть будущее. В нашем случае нет необходимости иметь дело с контрпропагандой, перевод в той же «киселевых». Достаточно говорить правду — о гибридной войны со стороны России, о бандитском характере самопровозглашенных режимов, о пытках, вымогательствах и торговле людьми на той стороне, о нищенской жизни людей в оккупации… Не надо лгать, не надо что-то придумывать. Все и так понятно.

С другой стороны, совершенно точно не нужно ссылаться на войну и запрет на критические материалы о жизни на Украине — кражи, военные преступления, об ошибках командования в Иловайске, Дебальцеве…

«Война» — самый удобный повод носить намордник. Так что снимать критические фильмы — это тоже патриотизм

Любая авторитарная власть начинает с того, что закрывает рот печати под различными предлогами. «Война» — самый удобный повод носить намордник. Так что снимать критические фильмы — это тоже патриотизм. Мы мешаем делать подлости и мерзости. Я не хочу сказать, что это наша миссия. Это естественное следствие нашей профессии.

Ну и если моя журналистика, документалистика Украине будет нужно, я пойду в Израиль, Петах-Тикву, стал «таксером». Когда в Беларуси закончилась журналистика, против Батьки Лукашенко поехал в Россию… Из России, когда там закончилась журналистика, уехал в Израиль… Там, правда, закончилась не журналистика, но русскоязычного ТЕЛЕВИДЕНИЯ. Мой русскоязычный мир заканчивается здесь, на Украине. Дальше ехать некуда.

— Вы окончательно переехали на Украину?

— Наконец, я бежать, когда со мной будет моя семья. Жена тоже учится на журналиста и сейчас защищает диплом. В самом деле, после исправления она с дочерью планировали переехать ко мне в Киев. К сожалению, доклад о завершении проекта нас застала прямо в момент движения. Мы уже перевезли часть вещей, уже договорились на съемной квартире. И вот теперь на распутье. Это не та ситуация, потому что наша ленка друзей только два годика, и добраться до страны, где в данный момент я не работаю, соответственно, и зарабатывать, рискованно.

Но, вы знаете, я здесь как раз будет в общей тенденции, и я скажу что-то, что, безусловно, можно рассматривать как патриотический текст: я верю в Украину. Я хочу, чтобы в этой стране вырос, мой ребенок. Я бы никогда не привез свою дочь там, где он видел ее будущее. Так что я надеюсь, что все будет в порядке.

У нас не только профессиональный, у нас очень дружный коллектив, что на телевидении, к сожалению, это случается не так часто. Мы друг друга поддерживаем, и никто не имеет никаких сомнений в том, что это лишь переход на новый уровень.

— Спасибо вам и удачи!

***

Этот материал опубликован в № 22 журнала Корреспондент от 10. июня 2016. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net можно ознакомиться здесь.